Очерки В.М. Снегирева о Суздале. Глава 3

Дополнения  В. М. Снегирева к историческому описанию домов в городе Суздале, сделанному старшим научным сотрудником Владимирской реставрационной мастерской Лидией Васильевной Дудоровой

В своих дополнениях к историческому описанию суздальских домов, составленному на основании архивных документов старшим научным сотрудником Владимирской реставрационной мастерской Л. В. Дудоровой, я буду придерживаться того же порядка, который установлен автором описания. Я, старожил города Суздаля, как меня называет автор, дополнения буду делать на основании своих детских и юношеских воспоминаний и тех сведений, которые получил от родителей, родственников и знакомых — уроженцев Суздаля.

Описание домов автор начинает с дома № 1 на Кремлевской, а на самом деле Ивановской, бывшей Никольской улице. В моем раннем детстве рядом с существующим теперь двухэтажным каменным домом, числящимся под № 1, ближе к Большому мосту через Каменку, находился еще деревянный, на каменном фундаменте, с большим числом окон дом, принадлежавший, как и каменный, суздальскому купцу В. Н. Адову. Хозяин сдавал этот дом под квартиры служащим больницы. Дом был неудобен для жилья из-за сырости. Во время водополи вода вместе со льдом подходила из Табунихина кремлевского рва к самым окнам дома, настолько близко, что во избежание несчастья Городской управе приходилось строить перед домом особый ледорез, который обычно ставился на том историческом месте, где в древности находился так называемый Водоотводный бык, т.е. башня, защищавшая Никольские кремлевские прохожие ворота при нашествиях неприятелей, в которые, по преданию, и ворвались татары в суздальский Кремль в 1238 году, подвезя к ним по льду Табунихина рва стенобитные машины. Табунихин ров получил свое название от табунов Архиерейского дома, пасшихся на соседнем лугу.

В верхнем этаже каменного дома № 1 жил сам хозяин Адов, а нижний он сдавал под квартиру. Между прочим, в 1895-1896 годах в этой квартире размещался филиал общежития (бурсы) Суздальского духовного училища. Мне это обстоятельство запомнилось потому, что в этом году было особенно большое водополье, вода из Табунихина рва подошла к самому дому и окружила его. Наша семья жила в то время в здании бурсы, именно в юго-западном нижнем углу ее. Ночью внезапно раздался стук в наше окно, и стряпуха филиала, мокрая по пояс, взволнованно сообщила отцу, что речная вода затопила нижний этаж их дома, вода через окна вошла в помещение настолько, что сундучки учеников плавают по комнатам, а ученики с ногами забрались на свои кровати. Немедленно были приняты меры для спасения утопающих. За неимением лодок были сняты с петель ворота и на них учеников переправили из затопленного дома на кремлевский вал. Водой в этом году были затоплены все луга города, и вода не сбывала трое суток, так как воду Каменки подпирала вода Нерли. После этого случая филиал нашего общежития был закрыт, да и дом Адова от него перешел к новому владельцу, которым стал городовой врач Проппер. Новый владелец построил от самого каменного дома к кремлевскому валу дощатый переход, деревянный дом он сломал, а в нижнем этаже каменного дома произвел большие перестройки: в правом углу с фасада проделал дверь, приспособил весь этаж под торговое помещение и сдал его в аренду акцизному управлению для казенной винной лавки.

После введения в 1896 году государственной монополии на продажу водки в Суздале были организованы четыре винных лавки: у Большого моста, на Базарной площади, на Лесной площади и на Смоленской площади. До этого времени водку можно было получать во всех трактирах и ресторанах, как говорилось, и распивочно, и на вынос, т.е. ее можно было пить в самом помещении трактира, а можно было выносить из трактира в посуде. По новым правилам выносить водку из трактиров и ресторанов запрещалось, также запрещалось и пить ее в винных казенных лавках. До реформы водка («Смирновка») продавалась в граненых полуведерных бутылях, в штофах или кружках, составлявших десятую часть ведра, в полуштофах или бутылках, составлявших двадцатую часть ведра, в чарках — сотая часть, в получарках или шкаликах — двухсотая часть ведра. После введения казенной продажи вина посуда для вина в горизонтальном сечении стала представлять собой круглую форму и измеряться в четвертях ведра. В четверть входило 5 бутылок, 10 полубутылок, 20 соток и т.д. Крепость водки была строго регламентирована и равнялась 40°, а по качеству водка делилась на два сорта: белым сургучом запечатывалась посуда с первым сортом, а красным — со вторым сортом водки. Чистый винный спирт продавался в посуде, запечатанной зеленым сургучом, а денатурат — черным. Одновременно с введением государственной монополии на продажу вина для противодействия злоупотреблению алкоголем государством были организованы общества трезвости и для них построены Народные дома-чайные, в залах которых силами врачей, учителей и прочих общественников проводились лекции, сопровождавшиеся демонстрацией картин и постановок, доказывающих вред пьянства. В Суздале такой Народный дом помещался на том месте, где потом было построено красное здание женской гимназии.

После революции дом Проппера был взят Коммунальным отделом и весь сдавался под квартиры.

Перейдя поперек Никольский земляной мост через Мытный ров, попадаешь в самый ров, засыпанный в настоящее время землей настолько, что Суздальская городская управа сочла возможным отводить в нем участки земли под постройки и усадьбы граждан. Но прежде скажем о самом мосте. Он, по преданию, был насыпан в 1790-х годах, когда по указу Екатерины II и по плану его исполнителя Ив. Ив. Бецкого была начата перепланировка Суздаля. По указу Екатерины крепостные валы Суздаля в ХVIII веке, как потерявшие свое оборонное значение, должны были быть превращены в бульвары для прогулки публики. Для того, чтобы обеспечить подъем на валы и спуск с них, Бецкому пришлось применить земляные работы. Для этой цели были использованы пленные турки, расквартированные в Суздальском уезде и в самом городе после войны 1791 года. С помощью турок крутые концы Никольского и Воеводского валов, где раньше находилась прохожая Никольская башня, были срыты, а земля с них была употреблена на устройство земляного моста через Мытный ров для прохода через него на новую строящуюся дорогу к Владимиру. Тогда же землей, взятой с вала, проложенного вдоль рва от Красной Горки, был наполовину засыпан и сам Мытный ров. То же самое и в то же время произошло и с другим земляным мостом через Мытный ров по Кремлевской улице против бывшей проезжей Ильинской башни. На этом земляном мосту пленные турки, по свидетельству очевидцев, работали еще раз после последней Крымской войны с ними в 1856 году. Под Никольским земляным мостом в сторону Каменки раньше была проложена бревенчатая труба для стока воды, т.к. весной и во время ливневых дождей ручей со стороны Лыкова заулка, пополнявший в древности воду Мытного рва, вновь проявлял свою деятельность. Мытный ров получил свое название потому, что в прошлом на его берегу в Торговом городе находился мытный (таможенный) двор для взимания налогов с торговых ладей, приходивших сюда по воде из реки Каменки.

Первый к земляному мосту во рву полукаменный дом принадлежал подрядчику малярных работ крестьянину села Кидекша Григорию Флоровичу Матвееву. В верхнем этаже жил он сам, а в нижнем у него была кровельная мастерская. Этот человек много потрудился над благоустройством суздальских церковных памятников в смысле их внешней и внутренней покраски и кровельных работ, особенно на таких трудных объектах, как главы Спасо-Преображенского собора. К этому надо прибавить, что Матвеев как любитель церковного пения состоял певчим соборного хора.

Следующий во рву деревянный одноэтажный дом принадлежал суздальскому кузнецу Лизогубову. Он тоже был любителем церковного пения, но, к сожалению, имея громкий голос, не имел музыкального слуха. Он часто после работы, будучи под хмельком, имел обыкновение прохаживаться по кремлевским валам и проявлять мощь своего голоса. Однако кузнец он был хороший и уважаемый, и потому домашние хозяйки, которым он искусно изготовлял ухваты, сковородники и прочие домашние вещи, благодушно относились к его сольным выступлениям на кремлевских валах, нарушавшим вечернюю тишину города. Вообще кузнечное ремесло в Суздале до революции процветало. Всего можно было насчитать до 17 действующих кузниц, из них 11 находились в разных местах города, а 6 — на городских заставах. Каждый кузнец славился какой-нибудь определенной кузнечной специальностью: один — изготовлением домашней утвари, другой — ковкой лошадей, третий — закалкой инструмента и т.д. Небольшая деревянная кузница Лизогубова в один горн находилась по правую сторону, почти рядом с его домом.

Следующим строением во рву была большая каменная кузница Александра Алексеевича Пестова — зятя Лизогубова. Эта кузница на четыре горна раньше была двухэтажной и принадлежала купцам Жилиным. В верхнем этаже над сводом помещалось жилье молотобойцев и мастеров, изготовлявших поделки для продажи в лавках хозяина, но после пожара верхний этаж не возобновлялся, и кузница перешла в собственность мастера А. А. Пестова. Об этом мастере-кузнеце следует сказать особо. Он считался в Суздале лучшим кузнецом-инструментальщиком, специалистом по изготовлению суздальских заступов и по устройству церковных оград, оконных решеток и прочих изделий, требующих точного расчета, художественного вкуса, умения аккуратной клепки и сварки металла. Пестовым, между прочим, были выполнены большие въезжие ворота Васильевского монастыря. В позднейшее время Пестов был инструктором по труду в суздальской средней школе, в школе механизации и др. У Пестова было несколько сыновей, в детские годы они помогали отцу в кузнице, но, получив образование, не пошли по стопам отца.

После кузницы Пестова во рву находилась каменная кузница на четыре горна, принадлежавшая братьям М. М. Калинину и А.Ф. Калинину, жилой дом которых, каменный одноэтажный с рустами, находился по другую сторону ныне улицы им. В.И. Ленина (Владимирской), на углу с Лыковым заулком. Кузнец Михаил Михайлович по специальности был экипажник, поэтому при жилом доме у него была обширная мастерская, где он изготовлял тарантасные колеса и остовы самих тарантасов. Плетеные корзинки для них и обода для колес он приобретал готовыми. Род кузнецов Калининых разветвлялся на несколько семей. За Ярославской заставой у них была обширная кузница с шестью горнами. Эта кузница кроме крестьянских нужд, обслуживала суздальский колокольный завод Никуличевых, и в ней ковали колокольные языки, а иногда и уши для колоколов. Интересной особенностью отличались многие суздальские кузнецы: они имели тяготение к пению и музыке и с раннего детства и до смерти состояли певчими соборного и светских хоров.

Последний трехоконный деревянный домик в Мытном рву принадлежал гражданке Антоновой. Раньше она имела усадьбу и родовой дом на Владимирской улице против Мытного рва. Когда в Суздале надумали строить мужскую гимназию, усадьба Антоновых была куплена городом, а оставшейся без жилплощади гражданке Антоновой Городская управа отвела усадебную землю и построила деревянный дом в Мытном рву. При упоминании фамилии Антоновых нельзя не остановиться на том занятии, которым из поколения в поколение прославил себя этот стариннейший род в Суздале. Антоновы были природными огородниками и занимались исключительно этим промыслом.

В настоящее время все постройки и деревянные, и каменные в Таможенном рву снесены Горсоветом, а во рву проложен водопровод через Каменку в больницу и дальше. На восточной стороне Мытного рва никаких строений не было. По новому плану здесь была проложена новая «Большая дорога» во Владимир. Она должна бы была примыкать непосредственно к подножию Красной Горки, на которой, по указанию ученика Архитектурной палаты Ильи Артемьева, как о том упоминает в своем труде Анания Федоров (стр. 17), находились княжеские дворы. Можно думать, что Илья Артемьев хорошо знал старинное расположение города, и, может быть, участвовал в новой его планировке.

Прежняя дорога во Владимир проходила из Торговой части города через суздальский Кремль, затем в брод через реку Каменку шла по улице Щипачиха (Щупачиха), около каменного щупка поворачивала влево и мимо Всехсвятского кладбища и села Черниж шла дальше к селу Теренеево, Федоровское на село Брутово и входила во Владимир через специальную Суздальскую заставу в Суздальскую улицу. Новая дорога во Владимир должна была идти, минуя суздальский Кремль, по прямой линии, пересекать Каменку по вновь построенному деревянному мосту и далее по Пинаевской улице мимо деревеньки Пинаевской, получившей название от некоего портного, отличившегося во время приезда в Суздаль в 1024 году князя Ярослава Мудрого ревностным исполнением его воли по низложению помещавшихся на Аскольдовой7 и Михайловской горах идолов богини любви Ладо и ее мужа Тура, в честь которых был установлен весенний праздник Семик8. Далее дорога шла через речку Мжар по земле суздальских ямщиков, мимо Минина Селища через ручей Каршу к селам Павловское и Борисовское, мимо села Суходол к селу Красное, где, перейдя после крутой горы через реку Ирпень, входила во Владимир через Нижегородскую заставу.

В обратную сторону «Большая дорога» почти по прямой линии проходила через весь город до Ярославской заставы, состоя из трех улиц, разделенных площадями. Одной из этих улиц являлась Владимирская, на которой и находятся описываемые нами дома. Эта улица получила свое название в честь города Владимир. За ней идет Базарная площадь, заменившая Базарную площадь около Предтеченской церкви. Следующая улица была названа Новой Московской, в отличие от Старой Московской, параллельной ей и проходившей левее. Иногда Ново-Московскую улицу называли Ярославской, поскольку последняя была ее продолжением.

Далее, после деревянного моста через ров Нетёка, параллельно Ризположенскому и Троицкому монастырям и несколько отступив от них вправо, простиралась огромная Лесная, или Конная площадь. Причем отступ вправо не преминул занять для своих нужд Ризположенский монастырь и заложил на этом месте свою новую высокую колокольню.

От Лесной площади начиналась Ярославская улица, которая после овражка Дербь кончалась на Смоленской площади.

Место после Смоленской площади, между оградой Спасского монастыря и Скучиловой слободой, называлось Бутырками. Здесь «скучивались» обозы пяти направлений: московские, юрьевские, ростовские, ярославские и шуйские. Все они перед отправкой в далекий и трудный путь имели пристанище и сговор в Скучиловой слободе и ее харчевнях. Московские и юрьевские обозы здесь двигались во время распутицы, чтобы миновать переправу через буйную в это время Каменку. Непосредственно за углом ограды по Застенной улице мимо хозяйственных ворот монастыря обозы сворачивали влево и двигались по берегу Каменки к селу Кинобол, а затем к городу Юрьев. Московские обозы двигались через Кольчугино мимо города Александров и выезжали на село Стромынка, от которого и получила название вся дорога, и входили в московскую улицу Стромынку.

Летняя дорога из Суздаля в Москву была более короткой, она начиналась в Суздале от Кабацкой горы, шла через Вознесенский брод на Каменке и через село Сельцо, снова переходила Каменку у села Янево и далее шла через село Константиново, деревню Григорово, мимо села Перелог и деревни Ильинская, через село Шихобалово, деревню Увальево, Баскаки, мимо сел Федоровское и Леднево, входила в Юрьев и здесь сливалась с дорогой Стромынкой. Расстояние от Суздаля до Москвы по этой дороге считалось равным 120 верстам.

Ростовская и Ярославская дороги шли от Суздаля сначала в одном направлении мимо суздальского колокольного завода до середины села Менчаково, а здесь ярославские обозы сворачивали вправо и шли на деревню Кресты и село Петрово Городище и, пройдя 80 верст, въезжали в город Ярославль через Суздальскую заставу. Ростовская дорога после Менчаково шла на север по прямой линии на села Подолец, Жадинское, через Гаврилов Посад и на 70 версте входила в Ростов в Суздальскую улицу.

Шуйские обозы, выйдя из Суздальской заставы, сразу сворачивали вправо и шли по опасным в смысле ограбления лесным дебрям на восток к Шуе и ее торговым селам: Лежнево, Кохма, Иваново, Васильевское и др.

Обозы, проходившие через Суздаль, были длиной в 20-100 возов. Они везли из Суздаля продукты: овощи, фрукты, солод, мед, а главным образом лен, кожи, свечи, а привозили промышленные товары: мануфактуру, заморскую парчу, галантерею, изделия из цветных металлов, церковную утварь. С юга по Волге через Ярославль шла озимая пшеница, из Средней Азии — сушеные фрукты, на волах с Украины везли соль и просо, с севера от Архангельска через Вологду — красную рыбу, из Нижнего — осетровую, стерлядь и щепной товар, из-за Клязьмы — стекло и хрусталь, из Вятки — уральские самоцветы, из Подмосковья — фарфоровые изделия и т.д.

В Суздале все привозимые товары перекладывались, сортировались, перераспределялись во множестве базарных лавок, прилавков и полок в Торговых рядах. Был здесь большой Гостиный двор, в котором торговали, кроме местных, владимирские, нижегородские, ярославские, московские купцы, были южные харьковские и северные архангельские купцы. У всех них в суздальских рядах со 180 растворами были свои отделения.

Вот тем обстоятельством, что в древние времена Суздаль являлся как бы распределительным торговым центром, и объясняется его богатство по сравнению с другим уездными городами Владимирской губернии. Вот почему при небольшом числе его жителей (4500) в нем могло быть построено много церквей и каменных зданий.

Заметное падение благополучия Суздаля началось с правления Петра  I. В 1714 году царь принудил первостатейных суздальских купцов переселиться на жительство из Суздаля в Петербург и запретил строительство жилых высоких каменных домов в Суздале. Еще больше торговое значение Суздаля упало с проведением Екатерининской шоссейной дороги Москва — Нижний Новгород, вследствие чего обозное движение через Суздаль сократилось, и значение Суздаля как торгового распределительного центра сошло на нет. Еще более оно упало с проведением Московско-Нижегородской железной дороги. Купцы начали покидать Суздаль и разъезжаться по другим городам, это делали не только иногородние купцы, но и уроженцы Суздаля. Они оставляли свои родные места и уезжали главным образом в Москву, Нижний, Владимир, а потом в Иваново-Вознесенск. Торговля в Суздале упала до того, что очень многие торговые помещения, даже во вновь построенном Гостином дворе, особенно на западной стороне, оставались пустыми или были заняты под склады.

Обратимся теперь к улице им. В.И. Ленина, начнем с ее нечетной стороны.

Дом № 51. Этот крайний к Таможенному рву двухэтажный каменный дом в последние годы перед революцией принадлежал суздальскому купцу Александру Васильевичу Табашникову-Смирнову. Он торговли не имел, а жил на проценты с капитала жены — владимирской купчихи Бабушкиной. А. В. Табашников увлекался пением и музыкой, играл на фисгармонии. Каменный дом он сдавал под квартиры, а сам жил в деревянном, который находился на углу Кремлевской и Ивановской улиц (ныне улица им. А.Д. Варганова. — Г.М.). Когда деревянный дом был продан промышленнику Кузнецову, намеревавшемуся построить на кремлевском лугу ткацкую фабрику, Табашников в 1916 году переселился в каменный дом и жил там до революции. После революции Коммунальный отдел сдавал каменный дом под квартиры. Недавно его нижний этаж был заложен, так как в нем было сыро.

Дома № 53 и 55. До революции оба эти дома принадлежали суздальским купцам Жинкиным. Здесь первый раз приходится встречаться с распространенной в Суздале фамилией Жинкиных. Эти купцы был высланы в Суздаль из Новгорода при Иване III. Первоначальным и основным их занятием было мукомольное дело. Они снимали у суздальского Спасского монастыря двенадцатипоставную водяную мельницу на Нерли в селе Порецкое. Фактически вся торговля пшеничной мукой в Суздале и его уезде в ХVII-ХVIII веках находилась в руках этих купцов. Зерно им доставлялось из разных мест нашей страны обозами чумаков на волах. Жинкины имели специальных мастеров, которые составляли рецепты на разные сорта муки. По требованию суздальских булочников пшеничная мука, помимо качества размола, должна была обладать следующими свойствами: белизной, всхожестью, тесто из нее не должно было быстро сохнуть. Эти качества достигались тем, что пшеницу для помола привозили из разных регионов страны — из Оренбургской губернии, с Кубани, с Украины — и смешивали в разных пропорциях. Таким образом, мука фирмы братьев Жинкиных была известна во всей округе отличным качеством, а фирма славилась и богатела.

В ХVIII веке купцы Жинкины были самыми состоятельными в Суздале, они покупали и строили добротные каменные дома в разных частях города: их дома были на Пинаевской, Владимирской, Ново-Московской, Старо-Московской улицах, на Всполье и в их родном месте — на Ивангорской улице9. Их благополучие продолжалось почти до ХIХ столетия, до тех пор, пока в Нижнем Новгороде не возникли две новые мукомольные фирмы: Бугрова и Башкирова, построивших в Нижнем так называемые паровые мельницы и получивших для помола зерна более дешевый водный транспорт по Волге. Такую конкуренцию Жинкины выдержать не могли, тем более что семейные неурядицы разбили их монолитный род на несколько самостоятельных ветвей. Это дробление семьи привело к тому, что многие из них забыли наказ их родоначальника «держаться вместе около одного дела» и начали заниматься посторонними промыслами: кто фабричным производством, кто виноделием, кто торговлей разными товарами, включая мануфактуру, а кто огородничеством и садоводством. Род Жинкиных стал мельчать и беднеть, многие дошли до того, что не могли уже платить купеческие пошлины и потому перешли в разряд мещан, а торговля мукой сосредоточилась в руках новых купцов, приехавших из Нижнего — Фирсовых. Каменные двухэтажные дома Жинкиных, построенные по новому плану и украшавшие улицы города, стали сдаваться в аренду и под квартиры посторонним лицам. Так, например, рассматриваемый нами дом № 55, купленный Василием Яковлевичем Жинкиным в 1862 году у гражданина Лужнова, уже не мог содержаться самим хозяином, и Василий Яковлевич принужден был сдать его под почтовое отделение, которое и переехало сюда из дома помещика Куроедова в Кремлевской улице против соборной колокольни, когда этот дом был продан Куроедовым священнику Никольской церкви Д. А. Лебедеву.

После революции в этом доме сначала помещалась школа 1-й ступени, а когда в Суздаль в 1923 году прислали из Владимира 12 детских домов, то один из них занял этот дом. В детские дома были собраны большей частью беспризорные дети со всей области. Постепенно число детских домов в Суздале сокращалось. Кроме «пришлых» детских домов, в Суздале издавна существовали два своих детских дома-приюта в специально построенных двухэтажных каменных зданиях, содержавшихся на средства суздальских купцов Вихревых. После выезда детского дома из дома № 55 последний перешел в ведение НКВД, и в данное время в нем находится милиция. Последний хозяин этого дома Александр Васильевич Жинкин, юрист по образованию, не мог занять юридической должности в Суздале, так как после введения нового судебного кодекса все юристы Временного правительства отказались от работы. Александр Васильевич принял сан священника суздальской Предтеченской церкви и был репрессирован.

Здесь уместно вспомнить об одной замечательной личности города, суздальском купце из рода Жинкиных, Авенире Платоновиче Жинкине, проживавшем в своем каменном двухэтажном доме по Большой Московской (Ново-Московской) улице. Одно время он состоял членом Городской управы и часто выносил на ее заседания свои прожектерские планы по благоустройству города. Ему, между прочим, принадлежала идея установить регулярное сообщение между Суздалем и Владимиром для вольных пассажиров. Сначала он предлагал сделать это с помощью автобуса, а когда из-за состояния дороги это оказалось невозможным, он стал настаивать на использовании для этих целей некоего подобия западноевропейских дилижансов. Идея эта очень понравилась мелким торговцам, чиновникам и прочим гражданам, но не встретила сочувствия у лиц, имевших собственный конный транспорт, и не прошла в Городской думе.

Оставил по себе память Авенир Платонович Жинкин и неоднократными выступлениями в Городской думе по вопросу благоустройства западной стороны Мытного рва против кузниц. К концу ХIХ столетия главная улица Суздаля от Владимирской до Ярославской заставы была окончательно оформлена и замощена булыжником. С помощью Земской управы через Каменку был устроен постоянный деревянный мост с пятью ледорезами (быками) на случай ледохода. Был запланирован и другой постоянный мост на Покровскую сторону. Поскольку мосты Дмитриевский и Богоявленский были разборными, и после ледохода их каждый раз приходилось собирать заново, набивая новые сваи (на это уходило не менее недели, на которую движение через реку в этих местах прекращалось), наличие постоянного Большого моста полностью устраняло эти проблемы. Теперь суздальцы могли свободно прогуливаться по всей Большой дороге, любуясь на новые казенные постройки и не боясь грязи даже в дождливое время. Только тротуары около домов по Большой улице не везде были приведены в должный порядок, и Городская управа поручала делать это самим владельцам строений. Заботу о тротуаре на западной стороне Мытного рва, где не было строений, принял на себя Авенир Платонович Жинкин. Мало того, он намерен был устроить здесь как бы образцовый тротуар: согласно его проекту Городская управа должна была посадить в этом месте березовую аллею, декоративный кустарник и установить диванчики для отдыха гуляющей публики. Средств на осуществление этой затеи у Городской управы не нашлось, а поскольку Авенир Платонович продолжал отставить свой проект на ее заседаниях, это место города получило насмешливое название «Авенирова тропа».

Что касается дома № 53, то это двухэтажное каменное здание фабричного типа, построенное поперек Таможенного кремлевского рва, предназначалось Жинкиным для сновальни, но уже за несколько лет до революции пустовало, и только после нее было превращено Горсоветом в жилой дом. Однако по Генеральному плану Гипрогора оно подлежит сносу, так как есть предложение восстановить Таможенный ров вокруг Кремля. Кроме этих двух каменных домов, в этом месте в 1919 году Жинкиным принадлежал еще один каменный двухэтажный дом по соседству с Образской церковью, но он был без внутренней отделки и потому по указанию городского архитектора Дворникова был разобран на кирпич. Это был первый случай сноса каменного здания в Суздале после революции. Рядом с этим домом вдоль улицы шла красивая каменная ограда с воротами и железными решетками, отделявшая от улицы обе церкви Предтеченского прихода. Эта ограда, ворота и теплая кирпичная церковь Образа Нерукотворного Спаса, поставленная на месте древней белокаменной, приблизительно в 1925 году были сломаны на кирпич по соглашению с Горсоветом заведующим суздальским музеем В. И. Романовским.

Дом № 57 принадлежал в 1919 году хозяину, прозывавшемуся Данилычем. Хозяин имел при доме небольшую лавочку и небольшой постоялый двор, жил с женой и племянницей, был известен тем, что всегда принимал живое участие в церковных ходах.

Дом № 59. Под этим номером, вероятно, числится одноэтажное деревянное здание, построенное Городской управой для столярно-слесарной мастерской при городском трехклассном училище. В этом здании помещался ремесленный класс училища, а потом мастерские детдомов.

Дом № 61. Здесь следует отметить, что в 1900 году все постройки, начиная с данного деревянного двухэтажного дома, и далее на повороте в Кремлевскую улицу до самого Таможенного кремлевского рва, за исключением общественного здания бывшего ломбарда (магистрата) и построенного на его фундаменте здания бывшего городского училища, принадлежали суздальскому купцу Андрею Михайловичу Кашицыну. Он получил все эти постройки в качестве приданого за своей женой, дочерью бывшего лесопромышленника Судогодского уезда из деревни Байбуки Александрова, который, передав все торговые дела сыновьям, переселился на покой в Суздаль и жил в деревянном доме №61. Купец Кашицын, имевший мануфактурную лавку в суздальском Гостином дворе, сам жил по Кремлевской улице в своем трехэтажном доме, ранее принадлежавшем помещику-откупщику Томазову, а остальные свои владения сдавал в аренду разным лицам. Так, дом №61 частично сдавался под квартиру булочнику В.П. Петрову, у которого внизу были устроены пекарня, булочная и кондитерская...

Четвертая глава